Пилигримы

(записки одинокого человека)

Любишь - не любишь, тоже мне устроили ромашку. Вы хотите знать почему я их не люблю?
Извольте…

Вот вы меня спросите, за что я не люблю Трофима. И я отвечу и ему и вам, что со студенческих лет, стоило лишь попасть ему в руки что-нибудь бренчащее от гитары до рояля, как он тут же начинал под его аккомпанемент убеждать собравшихся "Как здорово, что здесь мы сегодня собрались". Справедливости ради надо признать, что первые пять лет нашего знакомства, мне его даже убить не хотелось. Пока это было соло, вяло поддерживаемое собравшимися – это еще можно было терпеть, но сейчас, когда для того, чтобы рассадить его семейство за столом надо иметь пять стульев….извините, но это уже хор!

Про Сашку и спрашивать не надо. И он сам, и я, и его жена мы все знаем, за что я их не люблю. Во-первых, он женился на моей жене, во-вторых…., впрочем, и, во-первых, с него хватит. Лишь бы счасливы были..... И детишки у них славные..... У меня, наверное, получились бы не хуже.

Совсем другое дело Андрюшка! Я его не люблю всю нашу сознательную жизнь. Я его не люблю самозабвенно, за его ослиное упрямство, с которым он заставлял и заставляет заниматься меня наукой, которую я не люблю еще больше всех их вместе взятых. А науку я не люблю, потому, что все звания и регалии нужны мне лишь для того, чтобы ходить с протянутой рукой и клянчить деньги у людей, для которых наука это такая же тарабарщина, как набор скудных знаний, которые им пытались без особого успеха вбить в головы в школе.

Николай занимает, несомненно, самое выдающееся место среди моих нелюбимчиков. Во-первых, он черт его знает, откуда взялся в нашей компании. Он на много моложе и талантливей нас. Уже одно это ему простить нельзя.

Мало того, после защиты, вместо того, чтобы заткнуться, он начал орать на каждом углу, что считает себя нашим учеником и последователем. Хорош ученик, нечего сказать, если, дожив до тридцати пяти лет, не умеет играть в преферанс. Как вообще можно считать себя серьезным ученым, не имея представления, что такое «мизер в темную, под тройной бомбой»?

Достал он нас всех, и, чтобы хоть как-то его угомонить пришлось на ученом совете выбрать его директором нашего института. Но мы ему все прощаем, потому, что, несмотря на все свои недостатки, он не уехал в Силиконовую долину американским теткам сиськи вставлять.

Василия можно было бы сразу причислить к врагам рода человеческого, но он у нас занимается поколением, которое вместе с "Пепси" почему-то выбрало и математику. Разговаривать с ним практически не возможно – его сленг подобен мату и отличается от последнего тем, что абсолютно не понятен. Именно из-за Васьки с его бандой я угробил три года жизни, на доказательство того, что время неподвижно и неизменно, а события происходят перманентно и одновременно. Проще говоря, мы живем с динозаврами, только в разных временных изменениях.

Я убил бы их оптом, но эти мерзавцы изловчились свой бред описать формулами и в этом, действительно что-то есть. Если мы позволили вольность считать, что скорость света предельна, то почему бы не остановить время?

А еще я не люблю нашу компанию за то, что с каждым годом нас, стариков, становиться все меньше, а количество стульев становиться все больше, на них плюхаются малознакомые молодые люди и несут совершеннейшую чушь.

За одно то, что они азартно подпевают семейству Трофима песню, о существовании которой и подозревать не должны, им в аду гореть положено, а не кандидатские с докторскими защищать.

Еще я не люблю нашу компанию за то, что они начинают разъезжаться по домам еще до того момента, когда осточертеют мне хуже горькой редьки и лишают меня удовольствия повыгонять их к чертовой матери.

Но больше всего я их всех ненавижу за то, что в один прекрасный день они могут не прийти ко мне. И я не услышу их голоса, очередные глупости, не узнаю, что с годами, становлюсь совершенно невыносимым, и что лет - эдак сорок тому назад, от меня еще можно было услышать, что-либо разумное.

Я их не люблю до такой степени, что если это действительно произойдет, и они не придут……. Я умру.