Пилигримы

А.Ахундов, Д.Шульпов, Ю.Карпов






Айдын Ахундов
Она всегда в кармане носит маркер

Могла бы в раннем детстве у застолья,
Под треск молчанья или разговор,
Обворожить или пронзить до боли,
Но проскочила мимо и с тех пор
Заблудшей яркой бродит в полном мраке,
А может быть с упрямостью осла
Она всегда в кармане носит маркер,
Подписываясь: «Я здесь не была!»

И ты, любовь к шарадам обретая,
в который раз уж затаясь в кустах,
За хвост злодейку беглую хватаешь,
Но, обратив лицом, твердишь: «Не та».

О, этот бесконечный поиск истин!
Устал из жмурок долгий век ваять!
Поскольку ясно: речь идет о мысли,
Упущенной в процессе жития.

По руслам рек, в безвесельных пирогах,
Молитвами мы смотрим в райский сад,
Вздыхая: «Ах, зачем же мы не боги!»,
А те своим «зачем» на нас глядят…

Добры любые стороны теченья,
Птенцам комедий и кровавых драм.
И тот, возможно, в лучшем положенье,
Кто в нем себя греховно видит сам?

Есть только увлеченность. Все – пустое!
Вздох-казус; выдох-вымысел – насос!
Я строю! Но не знаю, что я строю…
Вот прелесть незадачливости грез!
Долой из сердца вредную заразу,
Что скучно в мире тленом мы живем!
Нет! Мы не боги, коим знать все сразу…
Нам нужно догадаться обо всем!
Мухи тоже летают

В постоянном движении мысли, капризною мухой,
Для которой жужжанием сердца урезана высь,
Безнадежно закрыта судьба человека на кухне,
Что какой-то чудак обозвал важным именем “жизнь”.

Кто прилип к потолку с верой в то, что возвысился стойко,
Кто, проникнув в кастрюлю с едой, набивает живот,
Кто, отринув мораль, копошится открыто в помойке,
Утверждая, что сытость с удобством превыше всего.

Кто духовных идей, нахлебавшись познания ложкой,
Судит то, что с его точки зрения так неумно,
Но не видит, что так лишь себе самому строит рожки,
Муха с рожками – это ребята уже не смешно.

Разновидностей много и хватит на всех предрассудков,
Только что же мешает в горшочке, где чувство живет,
Вместо трав, угнетающих жизнь, распустить незабудки?
Обстановка на кухне – всегда восприятье твое!

Есть ли смысл во всем, чем живем мы, я точно не знаю,
Но одно убеждение свято стараюсь хранить:
Увлеченные чувством Любви, мухи тоже летают,
Но не так высоко, потому что не птицы они…

















Опыт младенца

Жизнь – улетающий
в тайный опус
доисторический ящер –
не застрахована
от вымирания
в самом разгуле страстей…
Это ведь та еще
фикс-идея –
просто сыграть в ящик,
слишком уж нужно
быть низкопробным,
чтобы довериться ей.
Жизнь – изможденная верой фишка
с правом поставить на карту
все, что потребует завтра безумие
сердцем и духом скрипя…
Вот почему мы не желаем долго скоблить парту
задом упрямой и очумело-приторной
веры в себя!
Носом до лба – это несложно, только никто не знает
как высоко предрасположен этот набитый лоб…
Люди, почувствуйте опыт младенца:
пенку с варенья снимает
методом тыка души в потрясения –
хищник отчаянных проб!
Под микроскоп
нажитый опыт
и упоения возрастом!
Даже большим глазом циклопа
жизнь не увидишь полностью…
скромностью
тысячи звезд,
горящих по соседству и
Вечность целующих в уста,
Путник, не верь в свое совершенство,
Чтоб совершеннее стать!





Самосожженье

Одолевая тишины глубокий стон,
Сгущая тучи под нацеленной баллистой
Вселенских дум, одним пинком приговорен,
К самосожженью на костре бурлящих мыслей!

На полосе судьбой разбитых автострад,
Дождем в стекло из пекла вырванные фразы…
Нет тормозов, зато пряма дорога в ад!
Ускорить путь всегда легко педалью газа…

Остановиться – значит сердцем умереть,
Продать постигнутое болью за бесценок.
Залить виной мечтою созданную твердь,
Разбить возможности о боковую стену…

Но все пока законам смерти вопреки.
Вдыхает Вера страшный сон открытой грудью,
Самосожженьем жизни меря тупики,
Но жадность пламени уймешь – тебя не будет!






















Одобрено дядюшкой Фрейдом

Если кричат «горько» -
Это не обязательно свадьба,
Можно обойтись и без тоста,
Но подумаешь только: -
Кругом одни камни да крабы,
Ведь ты на необитаемом острове…
И если сейчас не зажжешь эту спичку,
Тебе придется бросить курить
Навсегда…
Это страшно!
Напоминанием из мобильного телефона
Отзовется твой день вчерашний,
Где были еще: предчувствия, предвкушения
И самодеятельное искушение,
А тут на тебе уже ярлыки и жетоны,
И померкшая надежда на чудосвершение!
Стихокрушение!
Порабощение мысли чувством –
Это и есть классика?
От слова – шпыняй ли, гони, взашей ли, но
я на слово поверю в твое согласие…
Оказаться сейчас на месте той Золушки,
Которую в любви не унял
Даже страх перед крысой,
Я не пустой бутылкой
Подставляю тебе
Свое горлышко,
И не стоит морщиться,
Будто бы ты проглотила виски…
Феминистки,
Католички,
Алкоголички идей,
живущие в беспорочности гордой,
Вашей спичкой
Может завтра стать
Даже чудовище с наглой мордой!
Ведь кто бы из нас, во что ни обулся,
А вечное вечным останется -
Неважно: героя, злодея ли, труса…
К любви – сердце каждое тянется!
Зловещие мертвецы

На кладбище нашем могилы давно не пусты
Не знаю мудрее сего уголка на планете…
Над каждым надгробьем судебным вердиктом – кресты
С прибитой табличкой о дате рождения-смерти.

У входа банальный завет: “век живи – век учись!”
И книга событий – интриг отработанный вестерн.
Я знаю, что ты, как и я, тоже любишь пройтись
По этому, Богом забытому, мертвому месту.

Сегодня один пробираюсь вдоль крепких оград,
Осилив сознанием миротворящую бренность…
Как ныне беспомощен души терзающий ад!
Читаю с таблички, здесь черным по черному – “РЕВНОСТЬ”.

Два шага вперед…снова скрежет зубов… Это он!
Не жив ли покойник, случайно привлекший внимание,
А может, умышленно впал в летаргический сон…
Кто видел когда-нибудь мертвое НЕПОНИМАНЬЕ?

Как много вас тут, удаленных из наших сердец,
Как много вас будет! Спешу это место оставить.
Не каждую смерть подведешь под значенье «конец»,
Покуда жива в обреченном сознании память.

Но знание бед, обращенных старанием в прах
Все ж лучше незнания зол с ненасытной утробой,
Поэтому помни о наших с тобой мертвецах
И как только сможешь, не дай им воскреснуть из гроба!











Плюшевый мишка

В старой квартире – вокзалы больших коробов
В каждой из комнат – квадрата свободного места.
Макси-компактность семьею нажитых узлов –
Важная мелочь для всех процедур переезда.
Все по размерам, по теме в коробках лежит;
В этой – посуда, а там – непонятные штучки…
Здесь – то, что память семейных альбомов хранит…
Главный момент – тут приложены женские ручки!
Женщина в деле – сиди в стороне, не мешай.
Женщины нет – надо поиском час озаглавить,
Зная, что могут умелые ручки, спеша,
Очень легко что-то важное в доме оставить…

Нет… Ничего, что бы нужным предстало глазам:
Ножка от стула, журналы, какие-то крышки…
На антресоль взгляд случайный бросаю, а там
Кверху животиком – дремлющий плюшевый мишка.
Лапки испачканы краской, оторвана бровь.
Ушко… Лицо не смущенного видами тела…
Весь из себя – точно наша с тобою любовь!
Бита, да крепостью доведена до предела…
Словно секира, укорами рубит она!
Словно младенец – наивность сосет из бутылки!
Верой немереных дней самым верным верна
И в голове у нее далеко – не опилки…

Вдел я в иголку шелковую прочную нить…
Засомневался, а стоит ли…. Та еще штука –
Сложность того состоянья, где можно зашить,
Да не доходят заботами сжатые руки.
Вот и мораль: счастье рядом, да мы не хотим
Плату вносить за него тонкорунностью кожи
Плюшевый мишка, приятель! Чуть-чуть подожди…
Завтра тебя мы, бедняга, починим, быть может…

Я уходил, дверь захлопнув на крепкий замок
И увлекая коробок тяжелую пару,
Не оглянувшись на сердцем закрытый мирок,
Где одиноко ютился мой старый подарок…


Простая Истина в совсем простых стихах

А жизнь похожа на сказку:
Добро и Зло в полный рост,
Надев боевые повязки,
Воюют за власти пост.…

Полны роковых амбиций,
С обузою в сотни вех,
Успеют не раз скатиться
И снова забраться вверх.

Как в сказке, сюжет раскроен
На разных мастей народ:
Тут есть и свои герои,
И те, кто просто слывет…

Но фабрика войн бесстрашных,
Плетет для каждого хлыст.
Возможный исход подскажет
Лишь лучший учитель – жизнь.

Страницы вперед пролистает
И выдаст стихом простым:
Добро всегда побеждает,
Когда становится злым!

















После десерта

Нарезав чувства дольками,
Отведал по порядку их.
Убрал подальше горькое,
Оставил только сладкое.

Наелся до отвала, но
Все приторнее специи
И вот уже устало я
Глотаю по инерции.

Держась за счастья поручень
Все жил бы в скуке радости,
Но что-то я без горечи
Не ощущаю сладости…

Десертами измученный,
Сметаю с глаз застолие
И вот уже не лучшую
Себе готовлю долю я!

В земные угощения
Войдут отныне яркие
Невзгоды и лишения –
Случайными подарками,

Готовыми сюжетами,
Орлом беды для птенчика…
Сегодня чай с конфетами,
А завтра – супчик с перчиком!













День сурка

Когда бы в физику ударилась любовь
И по законам научилась представляться,
Всегда зависел бы от знака полюсов
Эффект: отталкиваться или притягаться.

В головоломках ситуаций непростых,
Что поставляет воля нашего притона,
Всегда загадочен и сложен мир двоих
И существует без каких-либо канонов.

Семья! В которой преуспела страсть остыть
И сверхнадежное до чьей-нибудь могилы,
Как одного из них желанье: «изменить»,
Так и другого: «чтоб ничто не изменилось»

Из свежей бытности – простейший стихоклип:
Ее обнял он, словно мальчик-неумеха…
Она привычным холодком: «Чего прилип?
Пусти, и так тут не пройти и не проехать!»

Набрав воды в допивший пиво рот, душой
И съев на всякий случай соли больше пуда,
Она сидит. Он: «Побеседуем с тобой?».
«О чем?! Иди и вымой за собой посуду…»

Посуда вымыта. Разбит бокал один
(Залет рассеянного клерка перед боссом),
Она, понятно, разоряется: «Кретин!
И как земля таких растяп по миру носит!»











Горели лампочки, подсвечивая храм –
Приют ползущей в никуда немой улитки…
«Отговорились», рассосались по углам
И на сегодня – все закончились попытки…

Черты портрета, от натуры взаперти
Целует нежно, называя «самой милой»,
Ворвавшись в скользкое «А я бы смог уйти,
Когда бы ей от этой жертвы легче было…»


У телевизора, устроившись, одна,
С невозмутимостью, всегда неумолимой,
Похоронила злость и выводы она
В остросюжетности начавшегося фильма.

Сюжет классический. И так, день ото дня
Под заключение толпы «живут, как люди».
Не вижу смысла что-то дальше сочинять…
Прости, читатель! Продолжения не будет.




















Дмитрий Шульпов

Монолог к другу

Я кемарил ночью на балконе…
Пахло свеже-стираным бельём…
УКВ со мной в соседнем доме
Встало на уверенный приём.

Музыка плыла, и плыли мысли,
Душу возвращая к берегам,
Где лишь только примешь грамм,
Глядь – и девки на тебе повисли.

Где поёт с улыбкой Туриянский,
Струнами цепляя за сердца,
Про тайгу без края и конца,
Про далёкий холод магаданский.

Были и у нас когда-то тропы…
Выбор пал на добрую стезю,
Ведь границу Азии с Европой
Мы с тобой прошли почти что всю!

Мы ходили севером и югом,
И везде смотрели нам в глаза,
Поднимаясь цепью, друг за другом,
Горы, как святые образа.

Мы бросали дом, как бросил сушу,
Грезящий о палубе матрос.
Рвали спину, но лечили душу,
Пели песни, жили на износ…

Были в нашей жизни остановки.
Как куплет из песни позабыв,
Мы на женщин тёртые штормовки
Обменяли, глазки закатив.




И не только женщины. Работа,
Быт, не приносящий красоты …
Путь с того проклятого болота
Сразу не нашёл ни я, ни ты.

Ну, да что там… Будет нам награда!
После всех мытарств, стыда, тоски
Мы ещё в себе раздавим гада!
Или мы уже не мужики?

Будет всё: лыжня к таёжным рекам,
Будут горы, музыка, любовь…
Право быть счастливым человеком
Мы, даст бог, вернём с тобою вновь!

Я кемарил ночью на балконе…
Пахло свеже-стираным бельём…
Только звёзды на ночной иконе
Мне внимали девственным огнём.
























Ю.Панюшкину

Ну, вот и всё. Поэт небезызвестный,
Цветы оставив женщине прелестной,
Сбежит туда, где нужен хоть чуть–чуть…
И боль свою, что так сжимала грудь,
Расстелет на столе в купешке тесной.

Дорога лечит от невзгод души.
И мелких мыслей скудные гроши
Ударят звоном–плеском в дно стакана,
А домовой вагона–ресторана
Шепнёт поэту на ухо: «Пиши».

И наш поэт вдруг мигом протрезвеет,
Увидит, как в реке вечёрка рдеет,
Услышит запах скошенных лугов
И не писать восторженных стихов,
Наверно, уже боле не сумеет!
























***

Я тебя придумал сам…
Я тебя возьму с собою…
Только подожди немножко,
Если сможешь, если веришь,
Если любишь, наконец.

Я тебя придумал верной…
Я тебя возьму с собою…
Где бы ни был я, ты рядом –
Под рукою и под сердцем,
И в душе моей, навечно.

Я тебя придумал доброй…
Я тебя возьму с собою…
Доброту твою в руках
Я согрею утром ранним
Паром тёплого дыханья.

Я тебя придумал нежной…
Я тебя возьму с собою…
Рядом с быстрой горной речкой
Ты присядешь и споёшь мне,
Не спугнув с ветвей улара.

Я тебя придумал умной…
Я тебя возьму с собою…
Даже если потеряюсь,
Ты везде меня отыщешь
И не будет больше страха.

Я тебя придумал сам…
Я тебя придумал верной…
Я тебя придумал доброй…
Нежной, умной и любимой…
Я тебя возьму с собою…






***

Каким-то особенным звуком
Я был перед сном убаюкан.
То пело от радости сердце
Воспоминания скерцо.

И снилось мне солнце мая,
И тёплый весенний ветер,
И тундра моя родная,
И лыжи с лыжнёй в дуэте.

И снились друзья хорошие,
Все те, с кем делили крышу.
Все те, о которых больше я,
Наверное, не услышу.

Ещё мне женщина снилась
За стёклами аэропорта…
И то, как она простилась
Кусочком цветного фото.

Потом мне приснилось лето…
Но тут я перевернулся,
Увидел, что женщина эта
Здесь. Рядом. И я проснулся.

















Про Кота (стих – басня)

Плешивый кот ногой потряс,
Присел, умылся с неохотой,
Прошёл к помойке, щуря глаз,
Наметил жертву для охоты,

Подкрался… Кинулся! Поймал!
И, так как был уже не молод,
Играть с добычею не стал –
Сел утолять проклятый голод.

Сожрав мыша, кот огляделся,
Зевнул и понял – не наелся.

Представить вам пришла пора
Любимца нашего двора.
Знакомьтесь, люди – кот Федот,
Потомок смешанных пород.

Его история проста…
Хозяйка этого кота,
Театра местного певица,
С семьёй махнула за границу,

А Федьку, вроде как забыла…
Фасон не тот (не вышел рылом).

Такой вот в жизни поворот…
Но кот не умер от досады –
Давил мышей и от щедрот
Соседских получал награды.

Кто – может хлебцем угостить,
А кто-то – вынесет сосиску…
И даже дома приютить
Не раз пытались, но прописку

Федот надменно отвергал
И на свободу убегал.

Всё ничего, но у кота
Была престранная черта.
Он, будто от докучных мошек,
Весною прятался от кошек.

Призывный «мяв» с соседней крыши
Похож на крик хозяйки бывшей,
Когда та, с пеною у рта,
Гоняла тапочком кота.

Скажу вам, отступленья ради,
Он иногда ей в туфли гадил.

Уж далеко не первый год,
На этой, значит, нервной почве,
Девиц не жаловал Федот.
Ни местных, ни каких-то прочих.

А кошки, между тем, давно
По Федьке сохли. Пусть он нервный,
Пускай плешив, но всё равно –
Он на деревне парень первый!

Всех местных самочек икота
Брала от мыслей про Федота.

И, от мужей усатых втайне,
Собрали кошечки собранье,
Чтоб наконец вопрос решить,
Как лучше Федьку окрутить.

Не буду долго напрягать
Тебя, читатель, описаньем…
Не стоит мысли утомлять
Картиной бабского собранья.

Скажу лишь: в этом самом месте
Остались клочья рваной шерсти.

И так бы дальше продолжалось,
Но всё ж особа отыскалась.
Она, чтоб Федьку охмурить,
Решила тактику сменить.


Усвоив прежние уроки,
Растяпу Федьку на помойке
Подкараулила. И вот…
Герой наш завтракать бредёт.

Ой, невдомёк коту Федоту,
Что на него пошла охота.

Он думает: «сейчас приду,
Мышей пяток напромышляю,
Поем и снова спать пойду»,
Но что он видит… Кошка! Мяу!!!

Она же – молча подошла,
Очаровательно моргнула,
Смотри, мол, как я хороша,
И нежно в нос его лизнула.

Федот подумал: «беспредел!»
И как стоял – так сразу сел.

А кошка рядом, не уходит,
Мурчит и глаз с него не сводит.
Ни жив, ни мертв, сидит Федот,
Потомок смешанных пород.

Ведь, боже мой, какая стать…
От кошки глаз не оторвать…
Усы… и хвост… чудесный вид…
И главное… она молчит!

Всё! Федька – стойкий генерал –
На этот раз не устоял!

И народилося котят…
Двенадцать маленьких Федят,
Всему двору на удивленье.
А смысл сего стихотворенья

Велик и прост, внемлите, люди:
С давнишних пор до наших дней
«Чем меньше женщину мы любим,
Тем лучше нравимся мы ей».
Север

О, Север. Ты – страна мечты.
Страна замедленного бега.
Страна остывшей красоты
Из накрахмаленного снега.

Страна полярного сиянья.
Страна великого терпенья…
Страна надежд и ожиданья
Весны, Любви и Вдохновенья.

О, Север. Ты – страна моя.
Я не забыл ещё твой холод.
С тобой я был и свеж, и молод,
Ты мудрости учил меня.

О, Север. Белоснежным пледом
На сердце лёг, к душе приник
И в глубину её проник
Навек неизгладимым следом.

О, Север. Ты суров и нежен.
Красив, бескраен и безбрежен.
Здесь я по-новому вкусил
Весну – подарок высших сил.

















С. Наумову

Ты знаешь, как оно бывает…
Когда врывается беда.
И как надежда умирает.
И водка пьётся, как вода.

А надо жить… Во имя света!
Перед бедой не лебезя.
И понимать, что жить поэту
Без боли, видимо, нельзя.

И, не теряя сил и веры,
Служить святому ремеслу.
И безысходностей шпалеры
Падут. Назло земному злу.



























Поэтам

Когда нахлынут волны вдохновенья,
Не дай вам Бог с усталости уснуть.
Поэт, не спи! Воспользуйся мгновеньем,
Ведь завтра будет музу не вернуть.

Пускай жена давно сопит в подушку…
Но ты чело водою окропи,
Иль, может, плескани спиртного в кружку,
Но, умоляю, дорогой, не спи!

Возьми листок нетвёрдою рукою,
Черпни Любовь из лунных облаков,
Плесни Любовь на чистый лист рекою,
Наполни строчки музыкою слов.

Пусть образы твои из очертаний
К исходу ночи формы обретут,
Пускай будильник окаянный, ранний
Придержит бег, хотя б на пять минут.

Но… как всегда, не миновать рассвета.
Восток… Венера – вечный аметист…
Поэт уснёт. Но под щекой поэта
Лежит наполненный Любовью лист.

















***

Прогнал свечи неяркий свет
Теней напуганных ватагу…
А за столом курил поэт,
Роняя пепел на бумагу.

Он был влюблён… душа чиста…
Глаза горели вдохновеньем…
Немоту белого листа
Он наполнял чернильным пеньем.

Поэт спешил, пером шурша –
Он знал непостоянство музы,
Слова «любовь», «мечта», «душа»,
Объединяя словом «узы».

Его дрожащая рука
Строку от дыма заслонила,
И он не понимал пока
Своей любви святую силу.

Прочь трезвый ум! Писать! Писать!
Свеча – моя ночная фея,
И тишь – ночная благодать,
Ночной сверчок – слуга Орфея…

И из под кончика пера,
В плену у белокрылой нимфы,
Рождала мысль, души сестра,
Единство Образа и Рифмы.

Заря… В оконный переплет
Тянуло утреннею влагой…
А за столом сидел поэт,
Роняя слёзы на бумагу.







***

Дождливый август на дворе…
Уже неделю поливает…
Супруга на календаре
Восьмой листочек отрывает.

Тут не захочешь, загрустишь.
Сегодня, как-никак, суббота…
И только одинокий стриж
Порхает. У него – работа.

Птенцы ещё не на пере.
Да не один, поди, ватага.
Дождливый август на дворе,
А он всё кружит, бедолага.

В листве притихли воробьи…
Ворон не слышно (слава Богу)
И только стриж всё «фьи» да «пьи»
В подпев рифмованному слогу.

Дождливый август на дворе
Осенним отдаёт приветом.
А лето будет в сентябре,
Пусть хоть и бабье – всё же лето.

И отпуск – где-то далеко…
Тайга… рыбалка… Денег нету.
Промозглым тянет сквозняком
В квартире. Боже, где же лето?!












***

Пусть красота твоих фантазий
Бежит с мечтой вперегонки.
Два Берега одной Реки
С истока к устью.

Их защитят от безобразий
Любовь… и рифмы завитки…
И обернётся боль тоски
Осенней грустью…

Навеет умиротворенье
Дыханье северной зимы,
Укроет инеем холмы,
Мазки сгустятся…

Произойдёт стихотворенье…
Лёд воду закуёт в тиски,
И берега одной реки
Соединятся.

Но, как негаданные тайны,
Звенят весенние звонки…
И берега покой реки
Сомнут каньоном…

Чреда событий неслучайна –
Вода вспенит бурун слогов
И песню между берегов
Прольёт со звоном!












Юрий Карпов

Не дай нам Бог

Не дай нам Бог дожить до Зла.
Все в этом мире шатко.
С годами даже у Козла
Меняется повадка.

Не дай нам Бог дожить до дыр
На робе Депутата,
До пыли брошенных квартир
На сапогах Солдата.

Не дай нам Бог вообще дожить
До сути откровения…
Бог замешал наш мир на Лжи
В последний день Творения.



Билет стыдливо теребя

Не сдать экзамен – не потеря.
Другим чего-то доказать?
Зачем? Кому? Да наплевать,
Когда давно в себя не верю!

В непогрешимость дел святых,
В Любовь, Добро и сожаление,
В Божественное Сотворение
И Чистоту людей простых

И Смысл Жизни ведь по сути -
Нечистоплотная Игра.
Нам не вернуться во вчера
Из этой жути…




Тот самый Бог

Стирая грани меж собой и богом,
Я, продвигаясь понемногу,
Вдруг начинаю понимать,
Что я и есть тот самый Бог!

И созерцая бесконечность,
Из вечности кочуя в вечность,
Я чувствую, что смог
Найти ту верную дорогу
И умудрился за миллиарды лет
Ее не потерять…

Снежинск. Оз. Синара 10.10.5







Листок

Листок, плывущий по волне,
Напомнил вдруг о чем-то мне…
Жизнь приходящую извне,
Скользящую куда-то,
Чтобы потом на глубине,
На темном каменистом дне
Остаться без возврата…









***

Да, из меня поэт плохой,
И не ахти какой читатель.
Не получился бы писатель…
Да я, и критик - никакой.
И не купец, и не строитель,
И не подлец, не укротитель,
А, просто, через чур, влюбленный,
Твоей улыбкой усмиренный…
Твоей мне хочется руки,
Твоих прекрасных уст.
Я снова пуст, и без тебя
Не хочется ни солнца, ни дождя,
Ни снега, ни травы,
И не сносить мне головы
Без милой, без тебя…

25.12.00


Храни нас, Бог

Храни нас, Бог,
От всяческих напастей,
От горя и тревог,
От приближения к власти,
От встреч ненужных нам,
От боли поражений,
Могилы пополам
В проигранных сражений.
Храни нас, Бог,
От горьких слез бессилья,
От зависти и от насилья,
Боязни переступить порог,
И лучше яда выпить чашу
Чем горечь от предательства хлебать,
Не дай друзьям, любимым нашим
Быть преданными и предать.

24.01.01

А в итоге

Когда сметает с ног лавиной
Попутный ветер в голове,
Тогда, оскаленной вершиной,
Стоишь, как будто, овдовел.
Или летишь пернатой тенью -
Сквозь непогоду, годы, даты,
Других не трогая смятением -
Они ни в чем не виноваты.
И, натыкаясь на преграды,
Кричишь надрывно сам себе:
Кому-то это было надо,
Но надо было ли тебе?
Себе из золота медали
Цепляешь вежливо на грудь,
А раздаешь значки из стали
Кому-нибудь, когда-нибудь.
Не льстят уже аплодисменты,
На них ты смотришь свысока,
Чужие слезы лишь моментом
Тебя затронут, но слегка.
Жизнь непрерывностью казалась
Ну, а в итоге, что осталось...



















Мораль

Во мне проснулся дух козла:
Твоя любовь ко мне так зла.
Скажи мне, не будь так строга -
Откуда у меня рога?

Ответ короткий был таков:
Один на лбу, два из висков,
Три из затылка…
Не вынес я, и влез в бутылку.

Пока же с пьянством моим бились,
Рога с женою отвалились.
Теперь хожу я без рогов,
Среди таких же дураков.

Мораль всегда ходила рядом
Вопросов задавать не надо,
А коль рога вас беспокоят,
Жениться вам совсем не стоит.

09.10.3г



***

Раздам долги и кану в лету,
И к черту жизнь больную эту.
Устал от радости вранья,
Игра плохая - жизнь моя.
Друзья на кладбище поплачут,
Соседи тихо посудачат,
Умоется слезой родня,
И все забудут про меня.






Я думать буду о простом

Я, просто думать, не хочу.
Так это сложно – думать просто.
Я воспарю, я полечу -
Над домом, городом, погостом…

Лишенный мыслей суетных,
А так же мудростей глубоких,
Что навязали нам пророки,
Наделав выводов простых.

Я легок и в движениях скор,
Будто попавший в невесомость,
Но тянет якорем на дно
Чужого опыта законность.

Не оторваться ни на пядь,
Мозги запудрены изрядно.
Я восклицаю громко: б…дь!
И с сожалением: - А, ладно…

Поразмышляю - о простом,
О сложном нет, совсем не буду,
А вся премудрость только к блуду.
Когда-нибудь… Потом…

Когда-нибудь, когда усталость
На плечи грузом упадет,
Когда к себе проснется жалость,
И пыл искательства пройдет.

И дух причинности иссякнет,
Земля к поклону призовет,
И тленом мерзостно запахнет,
И жизнь пройдет…

25 сентября 4г.





Писать нас никто не учил

Писать нас никто не учил,
Мечтать же любили о главном,
И даже порою забавно -
Отыскивать истин ключи.

Мы, слушая, вовсе не слышим,
Глядим, да не видим совсем.
И пишем так редко, но пишем -
Не каждому ясно: – зачем?

Нас, может быть, кто-то читает
При свечке, зажженной в ночи,
Но точно никто не узнает,
Когда мы совсем замолчим…

Мы даже, увы, не поэты
Мы так…. Похитители душ.
Мы пишем про зиму и лето,
Про ширь, про таежную глушь.

И гимнами к небу взываем,
Любимых воспев, для себя,
То маски неправды срываем,
Из принципа ремесла…

И не зачем, тупо учиться,
То Бродским, то Пушкиным быть,
Хотя мы и разные лица,
Но в слове единая нить.

И так же про грязные флаги,
Свистящие в вышине,
Выводим строкой на бумаге,
Слагая стихи тишине…

31.10.4г.